По благословению Преосвященнейшего епископа Шадринского и Далматовского Владимира состоялась поездка наместника Успенского Далматовского мужского монастыря, древлехранителя Шадринской епархии игумена Варнавы (Аверьянова) и насельников обители иеромонаха Софрония (Григорьева), монаха Авдия (Кузимбаева), послушника Василия Буняшина в православно-старообрядческий (единоверческий) храм в честь архангела Михаила г. Верхний Тагил Свердловской области (Нижнетагильская епархия) для участия в воскресной службе, на которую выпало ныне и отдание праздника Успения Божией Матери.
С настоятелем Михаило-Архангельского храма, руководителем отдела по взаимодействию с казачеством Нижнетагильской епархии иереем Сергием Комаровым игумен Варнава познакомился во время XXIX Международных образовательных чтений в мае 2021 г. в г. Москве. Вместе с клириками Курганской митрополии руководителем отдела по культуре Шадринской епархии протоиереем Алексеем Новоселовым и казначеем Свято-Казанского Чимеевского мужского монастыря, древлехранителем Курганской епархии иеромонахом Афанасием (Коренкиным) игумен Варнава принял участие в конференции «Старый обряд в жизни Русской Православной Церкви: прошлое и настоящее» и работе круглого стола по проблемам старообрядных приходов РПЦ (18-19 мая 2021 г.).
Воспользовавшись приглашением о. Сергия Комарова, братия Далматовской обители в начале осени осуществили намерение «вживую» познакомиться с древнерусской богослужебной традицией и повседневной жизнью православно-старообрядческого прихода.
Деревянный храм в честь архангела Михаила был построен самим о. Сергием Комаровым в старой части Верхнего Тагила на месте, где с Архангельской горки открывается живописный вид на старинный город и Уральские горы. 25 декабря 2007 г. он был освящен архиепископом Екатеринбургским и Верхотурским Викентием, рукоположившим к этому храму в священный сан о. Сергия Комарова.
С того времени стараниями настоятеля и прихожан в памятных местах было установлено более 15 поклонных крестов. Улица, где расположен храм, переименована в Архангельскую. На городском пруду сооружена часовня-крестильня, где совершается церковное таинство Св. Крещения полным погружением. На территории храма устроен колодец, целебную воду из которого могут набрать все желающие при соблюдении правил поведения в церковной ограде. При храме действует Архангельский казачий хутор, атаман которого Михаил Александрович Ломаков является руководителем МОО «Добровольная народная дружина городского округа Верхний Тагил» и регулярно участвует в службах. На клиросе о. Сергию помогают его домашние – дочь Ксения и матушка Анна. Постоянно ходит на службы старенький отец матушки Анны – монах Антоний. Послушание звонаря исполняет раб Божий Валерий, родом из г. Катайска. Просфиры, которые по старой богослужебной традиции должны приноситься на Литургию свежими и теплыми, выпекает на закваске перед службой сам о. Сергий.
По прибытии в Михаило-Архангельский приход братия Далматовского монастыря была размещена в двух деревянных гостевых домиках. Перед началом воскресного всенощного бдения за чаем состоялась беседа прибывших с о. Сергием. К приезду гостей он подготовил подарок – было сшито старинного покроя монашеское облачение: полумантия, скуфья и каптерь (древнерусский аналог современного монашеского клобука). В этих одеждах игумен Варнава и присутствовал на богослужении. Облачение также примерили о. Софроний и о. Авдий.
На всенощном бдении игумен Варнава находился в алтаре, а другие насельники Далматовской обители – в храме.
Утром перед началом Божественной литургии священнослужители вычитали в храме по старому чину продолжительные входные молитвы. Затем во время полунощницы, 3-го, 6-го и 9-го часов облачились и совершили проскомидию.
Следует отметить особенности иерейского облачения – на священническом поясе имеются «источники» (четыре ленты с нашитыми изображениями восьмиконечных крестов и кисточками внизу, символизирующие четырех Евангелистов); поручи (как и рукава подризника) застегиваются на пуговицы, причем диакону полагается иметь на поручах по 5 пуговиц, иерею – 7, игумену (протоиерею, архимандриту) – 9, а архиерею – 12. Проскомидия совершается на 7 просфирах. Печать на просфире круглая, крест восьмиконечный, надпись: «Се Агнец Божии, вземляи грехи всего мира». Из каждой просфире вынимается только одна частица. Антимис с изображением восьмиконечного креста и орудий страстей подшивается к облачению престола (срачице), а развертывается на престоле литон. Есть, конечно, особенности и в произнесении ектений, возгласов; перед Символом веры, который поет только хор, священник читает особую тайную молитву. Мирян причащают, подавая лжицу три раза (первый раз – с Телом и Кровию, второй и третий – только с Кровию).
После окончания Литургии о. Сергий поздравил с юбилеем старейшую прихожанку храма рабу Божию Елизавету, которой накануне исполнилось 90 лет. В свою очередь игумен Варнава поблагодарил о. Сергия и всех членов церковной общины за радушный прием, общую молитву и возможность хоть в некоторой степени погрузиться в тот строй богослужебной жизни, который был характерен для времен прп. Далмата Исетского.
Известно, что основатель Далматовского монастыря старец Далмат (1594-1697), как и его сын по плоти и первый игумен обители архимандрит Исаак, обвинялись в принадлежности к старообрядчеству и расколу. Вероятно, братия Далматовского монастыря не сразу приняла церковную реформу Патриарха Никона и некоторое время поддерживала связи со старообрядчеством. Ряд местных приверженцев «древлего благочестия», перед тем как устроить самосожжение, передавали в Далматовскую обитель свое имущество. Возможно, к мнению прп. Далмата апеллировали деятели зауральского старообрядчества в полемике об антихристе. Некоторые историки приписывают прп. Далмату адресованное старообрядцам «Послание об антихристе и тайном царстве его». Сын Далмата игумен Исаак (Мокринский) и будущий архиепископ Холмогорский игумен Афанасий (Любимов) подвергались опалам «за церковные вины». Только в 1685 г. с игумена Исаака окончательно были сняты все запрещения с условием, чтобы «с раскольниками раскола не говорил, а помнил совесть свою». Знаменитый вождь старообрядчества протопоп Аввакум, будучи в ссылке в Тобольске, в 1655 г. посетил Далматовскую обитель. В Далматовском монастыре находился также некоторое время один из вожаков уральского старообрядчества старец Авраамий (Венгерский).
В Зауралье проживало много старообрядцев разных толков, активно развивалось единоверие. В пределах нынешней Шадринской епархии в конце 1820-х гг. был построен один из первых единоверческих храмов на Урале – в честь Спаса Нерукотворного в с. Сладкокарасинском (тогда – Челябинского уезда Оренбургской губернии, ныне – Мишкинского района Курганской области). А к началу ХХ в. количество единоверческих приходов настолько увеличилось, что в апреле 1918 г. собрание екатеринбургских единоверцев поставило вопрос об учреждении в Екатеринбургской епархии Шадринской единоверческой кафедры.
Нельзя не отметить, что в нынешнем году отмечается 50-летие Поместного собора Русской Православной Церкви 1971 года, на котором было принято решение об отмене клятв на старые обряды и на придерживающихся их. Хотя реабилитация древнерусского церковного Предания последовательно началась в Русской Церкви еще с 1800 г. (а на практике по местам это происходило и раньше), определения Собора поставили точку в деле реабилитации церковной старины и сняли главные вопросы, мешающие воссоединению старообрядцев с Церковью.
«В том, что тема раскола XVII века до сих пор стоит довольно остро для православного русского человека, – пишет в своей статье В. Басенков, – можно убедиться, проведя простой эксперимент. Разговор о старообрядцах в среде прихожан Русской Православной Церкви всегда вызывает бурные обсуждения, к сожалению, редко основанные на верных утверждениях и правильной информации. Несмотря на то, что вот уже 220 лет существует Единоверие, и как территория для воссоединения с Церковью старообрядцев, и как пространство спасения для всех чад Вселенской Церкви, желающих молиться и жить согласно древнерусскому укладу, в сознании части верующих одно лишь двуперстие может восприниматься как раскольничий признак. И это проблема, которую необходимо разрешать в духе любви и диалога.
За три с половиной века разделения обе стороны – старо- и новообрядцы – приложили немало усилий, яростно отстаивая свою правоту в отношении взгляда на решения Соборов Русской Церкви 1656 и 1666–1667 годов. Но здравомыслящие представители обеих сторон понимали всю пагубность произошедшего. Так, еще в XVIII в. сами старообрядцы искали церковного единства, в свою очередь, найдя понимание в лице Митрополита Московского Платона (Левшина) и Императора Павла I. Это учреждение стало поворотным в деле воссоединения, как сказал Патриарх Кирилл, «исконной ветви Русского Православия» со Вселенской Церковью. Однако главным препятствием на пути окончательного соединения служили так называемые «клятвы» Большого Московского Собора 1667 г., наложенные как на всех приверженцев старых обрядов, так и на сами обряды.
Реформы Патриарха Никона по унификации русских богослужебных книг и обрядов в соответствии с современными им греческими книгами и обрядами проводились на основании ошибочного взгляда о наличии в русской церковной жизни грубых ошибок, «растлевающих веру». Конечно, это было не так, в чем вдумчивые исследователи, а впоследствии и церковные Соборы разберутся, но лишь спустя время. В момент самой реформы проводилась грубая ломка многовекового уклада жизни Церкви.
31 мая 1971 в Трапезном храме Троице-Сергиевой лавры митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) озвучил доклад, содержание которого сняло значительную часть вопросов и предубеждений у православного христианина в отношении истории реформ Патриарха Никона, старых обрядов и верующих, придерживающихся их в своей духовной жизни.
По мысли митрополита Никодима, «Ранее Патриарх Никон, обратившись за письменным объяснением о правильности перстосложения при совершении крестного знамения к Макарию, Предстоятелю Антиохийской Церкви, получил от него ответ, что «кто от хpистиан пpавославных не твоpит кpест тако [троеперстно], по пpеданию Восточныя Цеpкве, еже деpжа с начала веpы даже доднесь, есть еpетик»».
Иными словами, Собор и Патриарх Макарий признали одно только перстосложение еретическим, «чего на самом деле нет», как отметил митрополит Никодим. Конечно, благочестивые русские люди, для которых было дорого предание, не могли понять этой реформы, проводимой в столь агрессивном духе. Тонкая сфера духовной жизни не терпит грубого вмешательства и резких движений, что уже тогда породило в Русской Церкви споры и разделения.
Продолжая свою речь, владыка Никодим обратился к постановлениям Большого Московского Собора 1666–1667 годов, названного так благодаря большому количеству присутствовавших участников. Событием стало и присутствие на Соборе Предстоятелей Александрийской и Антиохийской Церквей, а также десяти представителей от Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Грузинской Церквей. Собор поддержал реформы Патриарха Никона, а не принявших реформ верующих предал анафеме и проклятию как еретиков и непокорных.
Так было положено начало печальному и крупнейшему в истории Русской Церкви расколу. Важно, что печать решений Большого Московского Собора до сих пор клеймом ложится не только собственно на старообрядцев, оказавшихся вне общения с Церковью, но и на родных единоверцев, верующих, с уважением и любовью относящихся к русскому церковному Преданию и украшающих им свою христианскую жизнь, а также и на само это Предание. Эта несправедливость была очевидна сразу, и вопрос разделения требовал не взаимных проклятий и попыток любой ценой отстоять свою позицию, но мирного диалога и стремления к уврачеванию образовавшейся раны.
Завершающую часть своего выступления владыка посвятил истории реабилитации старых обрядов, начало которой восходит к далекому 1783 году, когда инок Никодим, выразитель чаяний старообрядцев Стародубья, желавших соединиться с Православной Греко-Российской Церковью на определенных условиях, подал в Святейший Синод прошение из 12 пунктов. Уже в 1800-м году московские старообрядцы, обратившиеся с аналогичным прошением к Митрополиту Платону (Левшину), просившие, среди прочего, отменить клятвы на старые обряды, хоть и не получили просимого, но были приняты в единство с Церковью на основе принципиально нового учреждения – Единоверия. Это тяготило единоверцев, становилось камнем преткновения для воссоединения с Церковью старообрядцев, и со временем святитель Филарет Дроздов в своем «Изъяснение о проклятии, наложенном от Собора 1667 года» дал пояснения о том, кто же в действительности подпадает под клятвы Собора:
«Из сего следует, что держащиеся обрядов Стоглавого Собора, если перестают быть противниками Православной Церкви и входят в примирение с нею, по силе самого Определения Собора 1667 года, должны быть разрешены и действительно разрешаются от проклятия Святейшим Синодом и данною от Бога архиерейской властию. А что они остаются при обрядах Стоглавого Собора, сие не должно приводить их в сомнение, потому что на сии обряды Собором 1667 года проклятия не положено, как выше доказано, Святейший же Синод, по снисхождению, благословляет им соблюдать сии обряды».
Подобное изъяснение содержалось в последующих изданиях Священного Синода на данную тему, например, в 1886-м году, в объяснениях поучений против раскола. Но такой взгляд все же был несколько односторонним, поскольку игнорировал позицию старообрядцев. Несмотря на объяснение, что соединявшиеся с Церковью на правах Единоверия из-под действия клятв выходят, решение этого вопроса требовало не деклараций, а соборного решения, поскольку, по словам митрополита Никодима, Собор 1667 года воспрещал употребление дониконовского обряда на будущее время безусловно.
Вопрос о снятии клятв постоянно поднимался единоверцами на протяжении XIX столетия и нашел отражение в единоверческих съездах. Так, 3 мая 1906 года, VI отдел Предсоборного Присутствия, заслушав доклад священников-миссионеров об отмене клятв Патриарха Макария и Собора 1657 года на крестящихся двуперстно, постановил: «ходатайствовать перед Всероссийским Собором об отменении означенной клятвы, как положенной по «недоброму разумению», а сам Отдел «ничего зазорного и еретического в этих обрядах не видит… научая тому и чад своих. Прежние же порицательные выражения совершенно отменяет и вменяет яко не бывшие»».
Надо сказать, что несколькими днями ранее в том же Отделе обсуждалось заявление представителей беглопоповского согласия, изъявлявших желание присоединиться к Православной Церкви на основании отмены клятв на старые обряды и даровании единоверцам епископа. Увы, тогда эта просьба удовлетворена не была.
Был еще и Миссионерский съезд в Киеве в 1908-м году, участники которого также высказались за отмену клятв. Об этом же просил Первый Всероссийский съезд единоверцев в 1912-м году. Поставить точку в вопросе должен бы был Поместный Собор 1917–1918 годов, тем более что проект определения уже составили и подали единоверцы, но исторические обстоятельства, происходившие в стране, вносили свои коррективы.
Спустя еще одно десятилетие, в 1929-м году, Патриарший Священный Синод под председательством митрополита Сергия (Страгородского) вынес определение, согласно которому дораскольные книги, «печатанные при первых пяти русских Патриархах», признавались православными, старые обряды – спасительными, порицательные выражения относительно них – яко не бывшими, клятвенные запреты Собора 1656 года и определения Собора 1666–1667 годов – отменялись.
Митрополит Никодим в своем докладе называет постановления Патриаршего Синода 1929 г. окончательным завершением вопроса о снятии клятв. В то же время владыка подчеркивал, что окончательное решение все же может быть принято только обладающим всей полнотой канонической власти Собором Русской Православной Церкви, «по данной от Бога власти вязать и решить». Митрополит Никодим, завершая тогда, 31 мая 1971 г., свой доклад, выражал надежду, что это историческое решение послужит соединению двух некогда единых частей единой Церкви в духе Христовой любви.
В связи с важностью содержания самого документа, приведем полностью текст «Деяния Освященного Поместного Собора Русской Православной Церкви об отмене клятв на старые обряды и на придерживающихся их»:
«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Собравшийся в Троице-Сергиевой лавре в Загорске Поместный Собор Русской Православной Церкви счел благовременным подвергнуть соборному рассмотрению решения Поместных Соборов Русской Православной Церкви: Московского 1656 года и Большого Московского 1667 года – в части, касающейся наложения ими клятв на старые русские обряды и на употребляющих их. Как известно, в период первосвятительского служения Святейшего Патриарха Московского Никона (1652–1666) Высшей Церковной властью Московского Патриархата были предприняты усилия по установлению единообразия употребляемых в Русской Православной Церкви богослужебных чинов и обрядов с таковыми же, употребляемыми в греческих Православных Церквах. Это исправление, хотя и было предпринято в соответствии с мнением на сей счет большинства архиереев и пастырей Русской Православной Церкви и при поддержке ее Предстоятелями и архиереями четырех Восточных Патриархатов, однако встретило серьезную оппозицию в русских церковных кругах.
Создавшееся в Русской Православной Церкви положение было предметом озабоченности Московского Собора 1656 года, который наложил клятву на употребляющих двуперстное крестное знамение, и Большого Московского Собора 1667 года, наложившего клятву на всех, не приемлющих церковные исправления Патриарха Никона, и на расколоучителей, активно выступающих против единства Церкви. На основании определений этих Соборов упорствующие последователи старых обрядов были отсечены от Церкви, и образовался раскол, называемый старообрядческим, который вот уже более 300 лет продолжает составлять предмет глубокой скорби и озабоченности Русской Православной Церкви.
Необоснованность суждений Соборов 1656 и 1667 гг. о старых обрядах дониконовских времен, как о якобы содержащих еретический смысл, давала повод усматривать в клятвенных запретах и определениях этих Соборов осуждение старых обрядов самих по себе. Между тем из неоднократных разъяснений, сделанных авторитетными иерархами Русской Православной Церкви и ее Святейшим Синодом, вполне очевидно, что подлинная цель соборных прещений Соборов 1656, 1666 и 1667 годов заключалась в противодействии тем вождям раскола, которые, осуждая исправленные при Патриархе Никоне книги, чины и обряды, проявили свое противление Церкви, порицая содержимые ею обряды и употребляя исключительно обряды старые (см. «Изъяснение» Святейшего Синода от 1886 г.).
Наиболее просвещенные иерархи Русской Православной Церкви, предпринимавшие возможные действия для устранения препятствий к уврачеванию раскола, понимали, что средостение, возникшее в связи с клятвенными определениями Соборов 1656 и 1667 гг., должно быть устранено.
В известном «Увещании Православной Кафолической Церкви», увидевшем свет в 1765-м году, говорилось о признании православности старых обрядов и спасительности употребления их.
VI Отдел Предсоборного Присутствия 1906 года вынес постановление – ходатайствовать перед будущим Поместным Собором Русской Православной Церкви об отмене этих клятв.
Об этом же говорило постановление Отдела по единоверию и старообрядчеству Поместного Собора 1917/18 г. В целях уврачевания церковных разделений из-за старых обрядов и наибольшего успокоения совести употребляющих их в ограде Русской Православной Церкви, Патриарший Священный Синод под председательством Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Высокопреосвященного митрополита Нижегородского Сергия 23 (10) апреля 1929 года подтвердил православие богослужебных книг, напечатанных при первых пяти российских Патриархах. Старые русские обряды были засвидетельствованы как спасительные. Порицательные выражения о старых обрядах были отвергнуты. Клятвенные запреты Соборов 1656 и 1667 гг. отменены, яко не бывшие.
Мы, составляющие Поместный Собор Русской Православной Церкви, равносильный по своему достоинству и значению Московскому Собору 1656 года и Большому Московскому Собору 1667 года, рассмотрев вопрос о наложенных этими Соборами клятвах с богословской, литургической, канонической и исторической сторон, торжественно определяем во славу Всесвятого Имени Господа нашего Иисуса Христа:
1. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года о признании старых русских обрядов спасительными, как и новые обряды, и равночестными им.
2. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года об отвержении и вменении, яко не бывших, порицательных выражений, относящихся к старым обрядам, и в особенности к двуперстию, где бы они ни встречались и кем бы они ни изрекались.
3. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года об упразднении клятв Московского Собора 1656 года и Большого Московского Собора 1667 года, наложенных ими (стр.7) на старые русские обряды и на придерживающихся их православно-верующих христиан, и считать эти клятвы, яко не бывшие. Освященный Поместный Собор Русской Православной Церкви любовию объемлет всех свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Святой Церкви, так и именующих себя старообрядцами, но свято исповедующих спасительную православную веру.
Освященный Поместный Собор Русской Православной Церкви свидетельствует, что спасительному значению обрядов не противоречит многообразие их внешнего выражения, которое всегда было присуще древней неразделенной Христовой Церкви и которое не являлось в ней камнем преткновения и источником разделения.
Всесвятая и Живоначальная Троица – Отец, Сын и Святый Дух – да утвердит православное единомыслие употребляющих равноспасительные новые и старые обряды, и да пребывает среди всех нас любовь Христа Господа, Который умер за всех нас, дабы мы примирились с Богом и, примирившись, спаслись (Рим. 5, 8,10).
Да приведет Господь расстоящаяся паки воедино, и в любви друг ко другу да исповедуем и славим едиными устами и единым сердцем Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную».
Как и за три века до этого, в Соборе 1971 года принимали участие представители других Поместных Церквей, что подчеркивало некую параллель с московскими Соборами конца XVII века. За тем лишь исключением, что русскую церковную старину в 1971-м году в Троице-Сергиевой лавре не проклинали, а полностью реабилитировали, утверждая торжество христианской любви и исторической справедливости, открывая объятия всем старообрядцам, пребывающим до того момента вне общения с Вселенской Церковью и тяготившимся клятвами, которые с той поры отменены «яко не бывшие»» [https://pravoslavie.ru/139562.html].
Знаменательно также, что именно 5 сентября, когда насельники Далматовского монастыря приняли участие в богослужении старым чином, отмечается 43-я годовщина преставления митрополита Ленинградского Никодима (Ротова), инициатора снятия клятв на старые обряды.
После службы в Михаило-Архангельском храме состоялась общая трапеза в церковном доме, где хозяева спели духовные стихи. Еще раз поблагодарив о. Сергия, матушку Анну и всех их прихожан за гостеприимство, пригласив их посетить Далматовский монастырь, взяв на дорогу воды из источника, далматовская братия двинулась в путь. Заехали в не закрывавшийся в советское время Знаменский храм г. Верхнего Тагила, где приложились к чудотворной Верхнетагильской иконе Божией Матери «Знамение» и сфотографировались на память с настоятелем протоиереем о. Сергием Сединым. Далее по дороге заехали в г. Невьянск, где осмотрели знаменитую «падающую башню».
Поездка оказалась весьма полезной и поучительной. Епархиальный древлехранитель игумен Варнава (Аверьянов), имеющий намерение открыть Музей древнего благочестия в старинном особняке волостного старшины в с. Широковское Далматовского района, заручился согласием о. Сергия Комарова оказать консультативную помощь в осуществлении этого начинания.
